Весь мир как храм. Как образа
прохожих лица, или лики.
Мне так хотелось рассказать
Святой Марии о грехе…
Она стояла у лотка,
с кульками розовой клубники.
Крутился около неё
Мальчонка, с хлебушкой в руке.
Он колой запивал обед,
он наслаждался сладким вкусом
базарной жизни, рядом с ним
играл на скрипке инвалид…
Я понимала, что стою
Пред Иоанном и Исусом…
Что неуверенный мотив
мне откровенье говорит…
Я шла… Скользила словно взгляд
По дивным, выцветшим полотнам…
Я знала, надо избежать
обыденных, привычных мер…
Взмахнув дубинкой, как мечом,
Как тридцать, принимая сотню,
Кому-то руку пожимал
столичный милиционер.
Сияли свечи и кадил
шашлычным дымом летний ветер…
И многогласый шум людской
звучал, как с неба голоса.
Я понимала, что теперь
я остаюсь одна на свете.
Весь мир мне храм. В нём нет людей.
Одни святые образа.
