Закатом с Воробьевых гор, смеясь, любуются шаманы.
Чудное солнце, уходя, клянется мир перевернуть…
Шершавым ветра языком Москва зализывает раны…
И жизни смысл, и смерти суть она поймёт когда-нибудь…
На подоконниках цветут сады гераней и бегоний,
Горошек ситцевых завес, засовы кожаных дверей…
Горит проклятый Грибоед. Властитель тьмы, великий Воланд,
Благословляет Третий Рим и перепуганных людей.
Людей, носящих пиджаки, жилетки, галстуки, пижамы,
Панамы, кепки, котелки и шутовские колпаки...
Которым хочется создать свою великую державу
И золотые города на берегу его реки...
Которым хочется летать, как Маргарита над Арбатом,
Которым хочется плясать – как на балу у сатаны…
Которым хочется мечтать… И называть друг друга «братья».
Которым хочется любить и видеть сказочные сны…
Которым хочется идти по лунной лестнице навстречу
Тому, кого им не спасти, не защитить и не понять…
Закатом с Воробьевых гор… бальзамом… время что-то лечит…
То золотуху, то понос… Пороки – тоже не горят.
Дочитан городской роман… И умирают, как медузы,
На берегу – в пустых сердцах обрывки совершенных фраз:
На свете нет страшней греха, чем малодушие и трусость.
За эту роскошь заплатить должны поверившие в нас.
Закатом с Воробьевых гор… (Его лучи как будто волны
Ласкают пеной золотой холодный городской гранит),
Смеясь и плача от тоски, любуется маэстро Воланд,
Плеснувший маслица в огонь за Мастеров и Маргарит.
