В одном из городских домов два человека сидели на кухне всю ночь и деловито обсуждали тему, которая, мало кому покажется любопытной. Дело касалось стакана, обыкновенного, граненного, которых очень много бывает в квартирах наших горожан. Усевшись между ними на кушетку, собеседников слушал серый кот, может быть и не понимающий дословно сути разговоров, и все-таки, чрезвычайно заинтригованный.
Разговаривающие люди были существами разнополыми, разновозрастными, и глаза у него были карими, а у неё - голубые. И ничего у них общего не было. Ни одного связующего звена, только этот стакан.
- Я двенадцать лет из него пью зеленый чай!
- И я столько же… Только не зелёный, а кракаде.
- Я и не подозревала, что ты тоже из него пьёшь!
- Это было бы для тебя не секрет, если бы ты хоть раз за все это время соизволила проснуться в полшестого и проводить меня на работу!
- А ты то знал, что я из него пью?
- Ну как я мог об этом узнать, когда ты встаешь только в десять!
- О, если б ты хоть раз вернулся пораньше!
- А как ты его узнаешь? – заинтересовался он, - ведь у нас их шесть…
- Вот по этой царапине! Помнишь, еще до свадьбы ты подарил мне колечко с алмазом. Надо же было проверить, настоящий он или нет!
- Какой же он настоящий, когда на него у меня ушла только одна месячная зарплата? - смутился мужчина, - Я тогда был инженером.
- Настоящий бы разрезал стекло! – пояснила женщина суть физического эксперимента, поставленного в далеком прошлом, и тут же ревниво спросила, - а вот ты как его узнаешь?
Ну… Я смотрю на донышко, моя дорогая. На нем написано, что стоит он семь копеек! А на всех прочих – ни слова о цене, мы их покупали, когда цены стали свободными и договорными.
- По пятнадцать рублей! – уточнила она размер свободных цен, и улыбнулась.
Когда я был инженером – я этим стаканом пользовался как чернильницей. Но ты его отмыла, и забрала на кухню.
- А что было делать, когда у нас не было другой посуды сначала!
Они помолчали, вспоминая, что у них было сначала, кроме этого стакана.
- Была чашка ещё! – подсказал он.
- Но мы ее не любили! Потому что она была … невкусной.
- Да, странно, но все, что наливалось в нее – теряло свой вкус. Даже твоя любимая фанта!
Я ее из роддома привезла… Больничная посуда всегда такая. – вздохнула женщина.
Он не мог не согласиться. Теперь он хорошо знал, что такое больничная посуда, больничные обеды, больничный чай… А тогда – не верил, смеялся, когда она так говорила.
Кот потянулся, мурлыкнул, на него посмотрели и вспомнили, кто разбил ту «невкусную» чашку.
- А стакан он валил на пол тысячу раз! – сказала она, - не понимаю, почему этот сосуд все ещё цел!
- Живучий! – засмеялся мужчина, - крепыш!
- Говорят, посуда бьется на счастье, - напомнила женщина, - это из-за него мы так мало любили друг друга!
- Мы разбили сервис, который нам подарили на десять лет свадьбы. – он деликатно произнес «мы», хотя следовало бы сказать «ты». Она сама перебила все двенадцать чашечек и блюдец, когда закатывала однажды истерику.
- Добрый ты у меня, - оценила она его деликатность, - не злопамятный.
Он подвинул стакан к себе, провел пальцами по граням, она как-то беспокойно заерзалась и потянулась к стекляшке, перетащила на свою сторону. Он уступил. Это ее одно движение несколько порушило покой задремавшего кота, тот пошевелил ушами… За окном сверкали огни, и, капал дождь.
- Адвокат рассудил нас правильно, - вздохнула женщина, - тебе дача ни к чему, ты ненавидишь копаться в грязи, бегать по утрам в деревянный сортир тебе холодно, порожек починить не можешь, а я тебя прошу об этом пятый год…
- А ты сдала на права только с третьего раза, и, с тех пор я выучил наизусть «Иже еси на небеси», так что, слава богу, что на «москвиче» буду ездить теперь только я.
- Ты обещаешь, что не станешь обижаться за метраж?
- Тридцать восьмой раз: обещаю. Ведь Кирилл остается с тобой.
- Ну хочешь телевизор в придачу?
- Не хочу. У меня компьютер.
- Ну хочешь диван, мне не жалко?
- Нет, спи спокойно, я ещё накуплю себе диванов.
Не поделенным оставался только граненый стакан, к которому она прижалась губами. Он ждал, что она решит по этому поводу. Тикали часы, и когда стрелки сошлись на половине шестого – ему пришлось встать и сказать:
- Пора на поезд.
Тут же зазвенел телефон.
- Это – такси! – вздохнула она. – Счастливого пути…
Взяла стакан, и поставила его в посудный шкаф. Он тут же открыл шкаф и вынул его, собираясь бросить в дорожный пакет. Она заметила, схватила его за руку, но не знала, что сказать, как потребовать оставить ей эту бесценную долю совместно нажитого имущества. Он тоже сильно растерялся и … размяк. Решил уступить ей, как уступал всегда… Разжал кулак…
А она уже не надеялась на его уступчивость, и не успела перехватить. Стакан упал, разбился вдребезги.
Больше делить было нечего. Он попросил:
- Проводи меня до порога.

(осень 2003)